Генрих Маркс — Карлу Марксу #

В Бонн

[Трир, февраль — начало марта 1836 г.]

[# 603] Милый [Карл!]

Хотя ты не так поэтично описал свое состояние, как мне того хотелось бы, но все же тебе вполне удалось нас расстроить. Надеюсь, по крайней мере, что печальный опыт заставит тебя [# 604] несколько внимательнее относиться к своему здоровью. Ведь после чистой совести оно — величайшее благо человека, а за грехи молодости, за неумеренные или даже просто сами по себе вредные развлечения приходится тяжело расплачиваться. Печальный пример тому у нас — господин Гюнстер. Конечно, о пороках здесь нет и речи, но курение и пристрастие к напиткам разрушили его и без того слабую грудь, так что он вряд ли переживет лето. Вся его жизнь сплошное страдание, и в его лице мы потеряем человека большой души.

Даже чрезмерные занятия являются безумием в подобном случае. Напротив, умеренное движение, например, прогулки или даже иной раз верховая езда, но не бешеная, очень полезны, а еще лучше — бодрость духа и устранение всяких мрачных мыслей.

Твой счет, милый Карл, вполне à la Carl: в нем ни складу ни ладу. Вся эта операция была бы очень простой, если бы счет был короче, более последователен, а цифры расположены столбцами. Порядок требуется и от ученого, в особенности же от практикующего юриста.

В целом мне нечего возразить, я только считаю, что приобретение большого количества книг, особенно толстых исторических трудов — в настоящий момент не нужно и обременительно.

Твоя поездка¹ была целесообразной, если она принесла пользу здоровью, только тебе следовало бы заранее написать об этом несколько строк.

Я все еще, несмотря на оба твои письма (ты видишь, мы им ведем счет), не знаю плана твоих занятий, а это меня очень интересует. Как я вижу, ты не занимаешься естественно-историческими науками, и если действительно физика и химия преподаются так плохо, то ты поступишь правильно, прослушав их в Берлине. Было бы, однако, целесообразно прослушать хотя бы общее введение в камералистику, так как всегда хорошо иметь общее представление о том, чем когда-нибудь придется заниматься.

А propos!² Господин Гратц, живущий здесь, прислал мне рекомендацию на имя господина Вальтера. Я направил ее последнему с письмом, — известно ли тебе что-либо об этом? Мне это было бы приятно, — ведь как раз этот профессор тебе так понравился.

Участие в кружке³ мне нравится — можешь мне поверить — больше, чем участие в пирушках. Молодые люди, [# 605] которые находят удовольствие в таком единении, — это, конечно, люди образованные, и они сознают свою ценность в качестве будущих достойных граждан государства яснее, чем те, главное достоинство которых — необузданность.

Ты правильно делаешь, что не торопишься с печатанием. Поэт, литератор в наше время должен создать что-то ценное, если он хочет выступить публично. А то он может просто приносить дань музам. Это всегда остается одним из благороднейших способов угождать женщинам. Но если первое вступление в жизнь всюду большей частью является решающим, то прежде всего это относится к этим полубогам. Их превосходство должно проявиться в первых же стихах, чтобы каждый почувствовал в них искру божью. Говорю тебе откровенно: меня глубоко радуют твои задатки, я многого жду от них, однако мне будет очень больно увидеть тебя выступающим в роли посредственного рифмоплета. Так что удовольствуйся пока тем, что ты доставляешь радость своим близким. Только выдающийся человек вправе притязать на внимание избалованного света, у которого есть Шиллер, — поэтические души, вероятно, сказали бы: «боги».

Впрочем, милый Карл, благодарю тебя за столь лестные для отцовского сердца слова, что свое первое произведение ты прежде всего отдашь на суд мне. Это тем более мило с твоей стороны, что ты знаешь, как мало я наделен от природы поэтическим даром: за всю свою жизнь я не смог накропать сколько-нибудь сносного стихотворения, даже в чудесные дни первой любви. Пока же я буду думать об этом и ждать, дабы убедиться, не был ли это просто комплимент.

Как это получилось, милый Карл, что твоя поездка не фигурирует в графе расходов? Надеюсь, ты ездил не на чужой счет?

Прилагаю 50-талеровую ассигнацию и могу тебе сказать по этому поводу, что тебе надо думать только о занятиях и воздерживаться в дальнейшем от всяких прихотей, так как ты нуждаешься лишь в самом необходимом. Надежда, что когда-нибудь ты сумеешь служить опорой твоим братьям и сестрам, слишком прекрасна и слишком радует доброе сердце, чтобы мне захотелось отнять ее у тебя.

Сейчас мне больше нечего добавить, — я только еще раз советую тебе беречь здоровье. Нет существа более жалкого, чем хилый ученый, и нет более несчастных родителей, чем те, на глазах у которых тает многообещающий сын, воспитанный ценой самопожертвования. Запомни это. Я могу лишь взывать [# 606] к твоему сердцу, ибо верю, что оно у тебя доброе и благородное. Обнимаю тебя от всей души.

Твой отец

Маркс

[ПРИПИСКА МАТЕРИ]

Милый, дорогой Карл! Твоя болезнь очень нас огорчила, но я желаю и надеюсь, что ты поправишься. И хотя я очень беспокоюсь о здоровье своих милых детей, но все же я убеждена, что если ты, милый Карл, будешь вести себя разумно, то доживешь до старости. Но для этого ты должен избегать всего, что может быть тебе во вред: не разгорячаться, не пить много вина и кофе, не употреблять много перца и пряностей, не курить, не засиживаться допоздна и рано вставать. Остерегайся также простуды и не танцуй, милый Карл, пока совсем не поправишься. Тебе, верно, смешно, милый Карл, что я изображаю из себя доктора, — ты не знаешь, как близко родители принимают к сердцу болезни своих детей и сколько горьких часов это уже нам доставило. Лишь бы вы, дети, были здоровы нравственно и физически, а в остальном пусть вас ничто не заботит. Милый папа, слава богу, всю зиму чувствовал себя хорошо, в работе также не было недостатка. Мы все также чувствовали себя хорошо.

Как тебе нравится мой родной город?⁴ Он очень красиво расположен, и я надеюсь, что он так вдохновит тебя, что ты посвятишь ему стихотворение.

Напиши поскорее, милый Карл. Лучше пиши понемногу, но часто. Adieu⁵. Мысленно целую тебя, милый Карл.

Любящая тебя твоя мать

Генриетта Маркс

Впервые опубликовано в Marx—Engels Gesamtausgabe, Erste Abteilung, Bd. 1, Hlbd. 2, 1929

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

На русском языке публикуется впервые

Примечания #