Стихотворения К. Маркса из альбома его сестры Софи¹ #

Дочь #

Баллада

[# 543] Пред матерью в молчанье
Склонилась с плачем дочь,
Печали и страданья
Не в силах превозмочь.

Неровно сердце бьется,
Лицо ее горит,
Вздох прямо к сердцу рвется,
А взгляд огнем блестит.

«Ах, дочь, дитя родное,
Ах, в чем твоя печаль?
Скажи мне, что с тобою,
Чего тебе так жаль?»

Как свежести попросит
Увянувший цветок,
С луны росу приносит
Прохладный ветерок, —

Вот так и утешенье
Спасает грудь от мук,
Не так страшны мученья,
Когда есть рядом друг.

Дочь кудри рассыпает,
Качает головой,
[# 544] Слова едва роняет,
Охвачена тоской.

«Ах, бедам нет названья,
Грядущее черно,
Душа полна страданья,
И сердце сожжено».

Глаза раскрыв широко,
Она глядит на мать,
Печального упрека
Не в силах удержать.

«Тот, для кого рабою,
Богиней я была, —
Он, изгнанный тобою,
Ушел туда, где мгла.

Любви и горя полный,
Он поспешил туда,
Где яростные волны
Боль смоют без следа.

Теперь с ним только ветер,
Валы со всех сторон,
Зато на целом свете
Меня лишь ищет он.

И мне в благоуханьях,
Средь роз, постыдно жить,
Коль должен он в скитаньях
Весь век свой проводить!»

Слова все тише, тише,
Все глуше, глуше звук…
Мать слышит и не слышит,
Владеет ей испуг.

На землю пало тело,
И к небесам рука, —
Она привет хотела
Послать за облака.

Гордой красавице #

Два сонета

I

[# 545] Что ты смотришь, будто ждешь признанья,
Будто я тобою ослеплен,
Пред тобой коленопреклонен?
От меня не жди ты обожанья.

Не пробудишь ты во мне желанья,
Образ твой не посещал мой сон,
Крови бег тобою не смущен,
И смешны твои мне притязанья.

Жар потухнет, что в очах горит,
Где таятся молнии и пламя,
Их зальет горючими слезами.
Где амур таится средь ланит,
Будет там морщинам лишь раздолье,
Вместо танцев будет богомолье.

II

Та, что сердце мне навек пленила,
Остается вечно молодой,
Ей не страшен времени прибой,

В ней раздолье мысли легкокрылой, —
Вечной красоты живет в ней сила,
Сфер гармонья стала ей родной,
В ней любовь, и радость, и покой.

Все в ней, что меня одушевило,
В облаках парит, среди лучей,
И манит меня своим сияньем,
Я иду, охваченный дерзаньем.

Я всегда б с богиней шел моей.
Поцелуй один из уст прекрасных —
Бога я и небо знал бы ясно.

Несколько стихотворения ко Дню рождения отца. 1836. #

Тебе #

I

[# 546] Один сидел в толпе друзей я,
Одушевлен в сердечной глубине,
Вдруг, вижу, муза подошла ко мне,
Напевом дивным душу грея.

«Дай, муза, я промолвил, песни,
Чтобы я мог пропеть о том,
Кого любовно я зову отцом,
Что в сердце жар родит чудесный.

В мелодии он жизнь свою облек,
И устрашились мрака силы
Пред мужеством его и пылом,
Склонился перед ним порок.

Но как же выразить мне чувства
К нему? Где столько взять искусства?»

II

«Хотя глаза полны слезами,
Хоть чистый звук во мне звучит,
Но вот язык — язык молчит,
Пусть даже взыскан я богами.

Пусть радостью я полон новой,
В морях идей душа плывет,
И взгляд до неба достает —
Но все ж мне не хватает слова!»

Но муза тихо отвечала мне:
«Зачем же словом петь иль песней —
Здесь дело было бы уместней, —
Ты сыном покажи себя вполне,

Когда себя в добре покажешь —
Ты о себе ему расскажешь!»

По завершении этих стихов #

[# 547] Одно лишь чувство, а не слово —
Вот обязательств всех основа;
Слова бездумные бегут,
Сердечных уз не создают…

Все ж для высокого смиренно
Высокий храм мы создаем,
С любовью детской, неизменной
Мы место там ему даем…

Его в природе почитаем,
Но все же храм мы созидаем;
Но то, что набожным дано,
И любящим разрешено.

И повинуясь силе властной,
Тебе несу мои листы,
Стремленье, что себе неясно,
Намеки в них увидишь ты…

Ты в сердце сыщешь оправданье
Моей отваги и дерзанья —
Вложил ты песни в грудь мою —
Любя, тебе их отдаю.

Шиллер #

Два сонета

I

Вижу, некий юноша прекрасный
Сходит в дом людей, как божество,
Молния блестит в руках его,
Ум его охвачен думой властной.
В хороводе, быстры, сладкогласны,
Кружатся хариты вкруг него,
И царит в природе торжество,
Небо над землей склонилось страстно.

Быстрый взгляд куда он ни метнет,
Форма с мыслью там соединится.
[# 548] Красота к величию стремится,
Боль уходит, счастье настает.
Всюду жизнь, веселье, пенье, радость,
Время обрело навеки младость!

II

В сердце — радости его истоки,
Радостью он обнял мир земной,
Смело дух воспел он мировой,
К раю мчится быстрый, ясноокий —
Солнечных лучей он льет потоки,
И душа, согрета красотой,
Музыкой серебряной, живой,
К духу света мчится в путь высокий.

В светлой роще девы красоты
Рвут цветы ему на украшенье,
Слезы льют в порыве умиленья,
Он целует нежные цветы
И соединяет жизнь венками
С чистотой, сияющей как пламя.

Гёте #

Два сонета

I

С гор далеких, что встают громадой,
Муж идет, несущий волшебство,
Гении летают вкруг него,
Обвевая дивною прохладой.
Улыбаясь, смотрит он на дали,
На людей, исполненных сует,
У него в груди — покой и свет,
Что ему мечты их и печали!

Лютню он потом свою берет,
Звук ее — как солнц и сфер движенье,
В ней — богов бессмертных вдохновенье,
Что свой блеск и чары всюду льет.
Небо он на землю не приносит —
Он земной огонь на небо бросит.

II

[# 549] Ангелы рождаются в глубинах
Мирового духа, чар полны;
К творчеству — к огню приобщены,
Люди ввысь летят, с равнин низинных.
Звукам лиры золотой, прекрасной
Вечной красоты огни даны,
Тенью пусть порой окружены —
Красотой своей лучистой ясны.

С вами чувствовать не будет бог,
Боги наслаждаются с собою,
Светлый край дарован им судьбою,
Им невидим грязный наш поток.
Приходите в край его высокий —
Будет близким свет, а ночь далекой.

Желание #

Хочу я душу в океане
Уничтоженья утопить,
Все сердце выдохнуть в дыханье,
Всю боль и скорбь свою излить!

Все стихло. Буря замирает,
А в сердце пламя все горит,
Какой-то демон в нем рыдает,
Хохочет и судьбу корит.

Решили вы — для вас, конечно,
Раскроются небес врата,
И там ваш дух пребудет вечно…
Все это тлен и суета.

Что мне душа, что небо? Мимо!
Ты, вечности бесплодной сон!
Ведь то, что мной в груди таимо,
Не знает бога и времен…

Та радость, что в себя вдохнул я,
Как молния, прошла — и нет,
[# 550] Ее теперь в волну швырнул я,
Пускай ее исчезнет след.

Она чиста лишь раз, а вечность —
Всю радость умертвит она,
И счастье канет в быстротечность,
Останется лишь тень одна,

А боль — она пребудет с нами.
Как только духа бог пошлет
Вести пустынными мирами
Печальный жизни хоровод.

И стаи черных мыслей — фурий
Истерзанное сердце рвут:
Сонм вечностей — страшнее бури,
Они конец мечтам несут.

Я пуст, я весь раздавлен ими,
А их поток меня несет
Волнами жаркими своими
Чрез океан миров вперед.

И должен вере я предаться,
Жить, ей раздавленный, во мгле,
Мирами, небом не гнушаться,
С проклятьем вечным на челе?

Что ваших вечностей вращенье
И царство тягостное их?
В объятиях уничтоженья
Вкушу я смерти сладкий миг.

Служите богу, коль хотите —
Из недр его вы поднялись,
Меня вы с ним не примирите,
Мы с ним навеки разошлись.

Пусть боль, борьба, мечты горенье
Со мною в прах, в ничто уйдут,
И две слезы в знак сожаленья
На землю пусть с небес падут.

Слепая #

Баллада

[# 551] Она сидит в комнатке темной,
А крыша вот-вот упадет,
Печально в душе бездомной,
И сердце тоска гнетет.
И глухо звучит из глубин сердечных,
Где духи счастья спят сном бесконечным.

Вы знаете солнца пламя,
Заря над вами зажглась,
И жизнь прекрасна пред вами,
И боги ласкают вас.
Ко мне благосклонны не были боги,
Не знала я радости, только тревоги.

Свет не проникнет чрез преграду,
Что мой взгляд облекла темнотой,
Это чудовище горю радо,
Скрыв от меня весь мир земной.
Я стою вечно в глухой пустыне,
И нет мне пути к цветущей долине.

Я слышу моря кипенье,
Бури немолчный рев,
И ветра в утесах пенье,
И шум непокорных валов.
Я слышу, как все зимой цепенеет,
Весной — ароматами ветер веет.

Грубого я могу коснуться,
Оно не уйдет от рук земных,
Со страшными мне не разминуться —
Некий бог послал на землю их.
Но прекрасное только взгляд постигает,
Что в небо потом свой огонь обращает.

От меня навеки скрыты те чары,
Что всё поднимают ввысь,
Что, блеска охваченные пожаром,
По всему бытию разлились.
Я чувствую их в груди, но напрасно —
Их облик не ухвачу я ясно.

[# 552] Ах, часто уж мне казалось,
Что слово я то нашла,
Но буря всегда приближалась,
И все уносила мгла.
И только во вздохах могла я излиться,
Они лишь могли с прекрасным слиться.

Со всей моей мольбою
Я не стала близка никому,
Чтоб могла я гордиться собою,
Быть защитой, утехой ему.
Напрасно дал некий бог мне стремленья
И слезы мне дал для успокоенья.

Я вне Всего страдаю
В тисках пустой тщеты,
Любви совсем не знаю
И царства красоты.
Под властью жизни нахожусь я,
Даров от жизни не дождусь я!

Там, где грудь томленьем страстным
Вся напоена,
О великом и прекрасном
Дум душа полна,
Там не отыщется даже и след мой,
Ибо и свет перед ночью слепнет.

Кто век не видел любви благотворной,
Кому и солнца луч не светил,
Пред кем вся жизнь всегда была черной,
Кто людям страшен и постыл,
Тот просто жертва грозного бога,
Что дал ему груз этой жизни убогой.

Теперь моя песня спета,
Дышать больше силы нет,
Что в сердце хранила, к свету
Стремится, дыханью вслед.
Пусть дряблое тело мое разобьется
И горе мое чужим отольется…

И, словно вся жизнь несчастной
В песне той излилась,
[# 553] И сила высшая властно
В сердце больном родилась,
Она, подняв голову к небу, слышит,
Как тучка летит, как ветер дышит.

И гармонии сфер небесных
Слух ее вдруг увлекли,
Высей хочется ей чудесных,
Ей, не знавшей совсем земли.
Каморка ее в лучах расцветает,
Цветы вокруг нее венки сплетают.

Некто, в эфирном наряде,
Нежно приблизился к ней,
Чтоб увидеть в последнем взгляде
Блаженство небесных огней.
Он окружен воздушным сияньем
И дышит неземным обаяньем.

Он к креслу приблизился нежно,
И касается век рука —
И мглы уже нет больше прежней,
И жизнь вдруг стала легка.
Она стиснула грудь — не то разорвется,
Она взгляд подняла — пусть свет в него льется.

Шлет привет она глазу небес в волненье,
Чья улыбка так ясно видна,
Зефира чувствует дуновенье,
И бога мощь ей внятна.
Голубого эфира раскрыты просторы,
И всё ее пронизали взоры.

Чуя радости бесконечность,
Пала ниц пред послом красоты,
Видя облика гармоничность
И лица неземные черты,
Что лишь в груди ее таилось,
В совершенстве форм теперь воплотилось.

И вот уже песнь затихает,
Гаснут искры уже в облаках,
И эфир ее не обвевает,
Но огонь все сильней в глазах.
[# 554] Она вся тянется вслед за лучами,
Земля не удержит души ее пламя.

Уступает стремленью тело,
Высоко душа взнесена,
И вот в небесных пределах
В хоре вышних духов она².

Рицио, певец Марии Стюарт #

Баллада

Рицьо встал в благоговенье
Пред богиней грез своих,
Опустился на колени
Он в блаженный этот миг.

Только радость, что пылает
С виду на лице его,
Грусть подспудную скрывает
И тревоги торжество.

А Мария с состраданьем
Тихо говорит ему:
«Ах, тебя томит желанье?
Что тебе в нем? Не пойму!

Музыка твоя — чудесна,
Светлый мир творит она,
Дай мне радостные песни,
А печаль мне не нужна.

Пусть певец своей подруге
Только бодрость в сердце льет,
Хоть его закрутят вьюги —
Виду пусть не подает!»

Нежного певца чарует
Этот голос неземной,
И любого околдует
Он своею красотой.

[# 555] «Только радость подобает
Душам, жив в ком горний свет,
Только счастье в них сверкает,
Горя в них не виден след.

Королева! Пред тобою
Мог бы я окаменеть,
Только силой неземною
Песен бог велит мне петь.

Где б ни был певец — в палатах
Иль среди лесов густых,
Радость всюду с ним, крылата,
И она рождает стих…

Ну, а горе он скрывает,
Коль тоскою обуян.
Он печали изливает
Лишь в грозу и ураган…

Надо, чтоб уста молчали,
Если сердце давит гнет?
Не скажу я о печали —
Радость вновь ко мне придет.

Как певец, я поднимаюсь,
Королева, до тебя,
Но как человек, склоняюсь,
Лишь покорность возлюбя».

Высшим благородством дышит
Королевы нежный взор,
И певец укоры слышит,
Что звучат не как укор.

Облик весь ее светлеет,
Высшая в ней власть видна,
Божество в ней пламенеет —
Не богиня ли она?

Смолк певец в благоговенье,
Полон вдохновенья взгляд,
Сердце тонет в упоенье,
Губы юные горят.

[# 556] И берет он цитру в руки,
Грудь его полна огня,
Льются по палатам звуки,
Дивной нежностью звеня.

Больше нет над ним уж власти,
От оков освобожден,
В песне, полной нежной страсти,
Смело высказался он.

Как волна в скалах прибрежных
Дико бьется средь камней,
Песен звук его мятежных
Бьет но струнам все страстней.

И чудесней нет напева,
Нет прекрасней этих грез,
Слыша песню, королева
Удержать не может слез.

Он поет, как он, сгорая
Юным пламенем живым,
Полюбил навек, не зная,
Что же происходит с ним…

Вдруг раскрылась дверь(снаружи
Кто-то слушал у дверей),
И толпа солдат с оружьем
Ворвалась, под звон мечей.

«Эй, хватай певца скорее!» —
Кто-то крикнул, разъярен,
Но спокойно, не робея,
С лирой встал пред ними он.

Скорбь и ужас ей владеет —
Гордо встала рядом с ним:
«Тронуть кто его посмеет —
Королевой он храним!»

Он рванулся горделиво
(Бледен королевы лик),
И толпа солдат трусливо
Отступила в тот же миг.

[# 557] «Я за дерзость объясненья
Жизнью заплатить готов,
То что здесь есть преступленье,
Это в небесах — любовь.

И клянусь, что буду вечно
Королеву я любить,
Я умру, но бесконечно
Это чувство будет жить».

Королева долго, нежно
Смотрит, плача, на певца,
Души разлились безбрежно,
Их блаженству нет конца.

Грозен звон клинков нестройный,
Блеск мечей со всех сторон,
Юноша стоит спокойно,
И величья полон он.

Он вперед шагает смело,
А во взгляде — торжество,
Но железо зазвенело
И пронзает грудь его.

И взглянув ей в очи прямо,
Он упал, еще дыша,
«Победить!» — шепнул упрямо —
И уходит прочь душа.

Призыв #

Птичка! Вниз спускайся
На руку ко мне,
В песне разливайся,
Песне о весне,
Но остерегайся
Крылья сжечь в огне.

Пусть орел могучий
Над землей парит
И над горной кручей,
[# 558] Над рекой летит.
Там, где Феб гремучий
Колесницу мчит.

Пусть он реет властно
В зареве побед —
Он не видит ясный
Звезд далеких свет,
Облаков прекрасный
Предзакатный цвет.

Он стремит безмолвный
В облаках полет,
Хоть седые волны
Море вдаль несет,
Хоть владыка молний
Выси гор трясет.

Зевса выполняет
Порученья он
И с горы взлетает
В синий небосклон,
Трупы разрывает,
Кровью опьянен.

Но когда в сиянье
Вешнем вся земля,
Роз благоуханьем
Сердце веселя,
Шлет свое дыханье
На луга, поля —

В час, как жизни сила
Полною струей
У природы в жилах
Бьется — в час такой
Он немей могилы,
Строгой ледяной.

Он живет высоко
В небе, среди скал,
Видит его око
Пламени оскал,
[# 559] Но любви нисколько
Он не испытал.

Видно, ослепляет
Солнца свет его,
В свете исчезает
Весен волшебство,
Он величье знает,
Больше ничего.

Не звенит чудесным
Звуком песня в нем,
Нет в нем места песням,
Что как волшебством
Жгут сердца небесным,
Сладостным огнем.

Птичка дорогая,
К облакам вспорхнуть
Не стремись, играя —
Не таков твой путь.
Песню пой, родная,
А орлом не будь.

Птичка! Вниз спускайся,
На руку ко мне,
В песне разливайся,
Песне о весне,
Только не купайся
В грозовом огне.

Певцы #

Баллада

Певцы однажды жили —
Ребята, хоть куда,
И обо всем судили
Решительно всегда.

Один был мастер песен,
Ну, прямо волшебство,
Казалось, мир весь тесен
Для радостей его.

[# 560] Но было все искусство
Его лишь показным,
Надуманные чувства
Одни владели им.

Другие в восхищенье
Глядели на певца,
И ропот одобренья
Он слышал без конца.

Счастливца охватила
Фантазии игра,
Но чувство в нем убила
Вся эта мишура.

Но вот явился как-то
Паж королевский к ним,
Одет в шелка и бархат,
С посланием таким:

«О вас молва доносит —
Вы лучше всех, певцы,
Король к себе вас просит,
Спешите, молодцы!»

«Молва не зря доносит,
Мы славные певцы,
Когда король нас просит, —
Пойдемте, молодцы!»

Шли с лирами златыми
Они в недолгий путь,
Паж гордо шел пред ними,
Выпячивая грудь.

Меж тем король несчастный
Измучился от бед,
Супруги нет прекрасной,
Подруги сердца нет.

«Мне грустно! Ваше пенье
Хочу послушать я!
Найду в нем утешенье —
Вы мне тогда друзья!»

[# 561] Певцы запели песни
Про солнечный восход,
Про свет луны чудесный,
Небесный хоровод.

Один пел величаво
О звездах золотых,
Но не пришлись по нраву
Владыке песни их.

«Что в звездном мне просторе,
Что мне лучистый трон,
Когда на сердце горе —
Я вами оскорблен.

И лиры золотые
Не успокоят боль,
Коль песни их пустые», —
Так говорил король.

Певцы остолбенели,
Испуг им в грудь проник,
Запеть опять хотели,
Но онемел язык.

Но входит молчаливо
В круг молодой певец,
На нем венок из ивы
И лавровый венец.

Печальными глазами
Глядит он, сокрушен,
Горючими слезами
Безмолвно плачет он.

Стоит он робкий, юный,
Кругом зеленый луг,
Он тронул нежно струны,
Полился чистый звук.

Звучит печально слово,
Но в нем и торжество,
Король стал светел снова,
Прижал к груди его.

[# 562] Как сына награждает
Он юного певца,
Но мальчик убегает,
Пленивший все сердца.

Двое королевских детей #

В чужие, дальние страны
Отправился внук королей,
Хотел показать он желанной
Всю силу любви своей.
Бежит он, летит он, неутомимый,
Чтоб дар любви принести любимой.

Она сидит в кресле пунцовом,
Улыбкой озарена,
Возвращается мыслью к оковам,
Что на сердце кладет она.
Нет легче их и нет крепче их,
Кто вырваться может из уз таких?

И тут к ней подходит рыцарь,
А слезы текут из очей,
Он в бой, словно буря, мчится,
Но он лишь дитя пред ней.
Бряцают на рыцаре звонкие шпоры,
Впились в него королевны взоры.

Неверящими глазами
Она на него глядит —
В доспехах, горящих как пламя,
Рыцарь пред нею стоит:
«Что, рыцарь, тебя сюда привело?»
Как арфа, звучит ее голос светло.

«Я не могу оставаться
В тесной, скудной стране,
Мне нужно вдаль отправляться,
Некий бог приказал это мне.
Туда, где жизнь бурным потоком несется,
Пойду за правду с неправдой бороться.

[# 563] Видеть сам я хочу мир дальний,
Что знаком лишь по песне певца,
Мне всегда его слышать печально,
Когда лютня звенит без конца.
О жизни иной я тогда мечтаю,
Медлить нельзя — я душой ощущаю».

Королевна глядит в смятенье,
Пока рыцарь так говорит,
От героя она в восхищенье,
А сердце ее болит.
Слов похвал и упрека не скажет она —
Решимостью твердой грудь его полна.

«Но, на бой уходя кровавый,
Королевна, любовь моя,
Не могу искать я славы,
Коль кольца не вручу тебе я.
Простое колечко сделал мастер,
Но тем, кто любит — залог в нем счастья».

Она со взглядом открытым
Берет и целует кольцо,
Но слезы текут по ланитам,
И она отвернула лицо.
Осталось им раз друг на друга взглянуть —
И рыцарь пошел в опасный свой путь.

Королевна сидит, пирует,
Прошел уже целый год,
Она все время тоскует,
Верный рыцарь вестей не шлет.
«Иль он никогда не явится снова,
Забыл он верность, забыл свое слово?»

Но дивное оживленье
За дверью где-то вдали.
Вот дверь раскрылась — движенье,
И люди в зал вошли.
Они к королевне прямо идут
И тусклым голосом песню поют.

«Господа и дамы — место,
Принесли мы героя сюда,
[# 564] Смотри на него, невеста,
Он верен тебе был всегда.
А мы поклялись ему служить,
Ему навеки верными быть».

И в зале толпа зашумела,
Вносят рыцаря — отблеск, след,
Его голова поседела,
А в жилах крови нет.
Испуган, прочь убежал весь двор,
В него королевна вперила взор.

К груди его прижимая,
Промолвила нежно она:
«Тотчас умереть могла б я,
Была б тебе жизнь лишь дана!»
И рыцарь встал, завершив испытанье:
«Мне жизнь подарило любви дыханье!»

Песня о буре #

Вам, бурям, ураганам —
Ужели нет пути?
Могли б по разным странам
Вы гнев свой пронести!

Ведь вас не подавляет
Гнет мелочных людей,
И душу не скрывает
Вам остов из костей.

Вам в глубь миров проникнуть
И их проклясть дано,
О ненависти крикнуть,
Что на душе черно.

На небо смерч могли бы
Вы бросить, гром любой,
Вы облака зажгли бы,
Как молньей голубой,

[# 565] А вы едва запели
Младенческий напев,
По миру еле-еле
Плететесь, ослабев.

Протяжно не звучит он,
Напев из ваших уст,
Тоскою не звенит он,
Он как-то глух и пуст.

Мой дух сковало тело,
А небо — мысль мою,
Повсюду есть пределы
Земному бытию.

Так громко сердце бьется,
Но не защищено,
И с жизнью расстается
От молнии оно.

И все ж оно бушует
И не боится бед,
Страдает и ликует,
В нем страха вовсе нет.

Вам всем пред ним склониться,
В нем сила и полет,
Вы — ветров вереница,
Вам имя бурь нейдет.

Я цепи все сломаю
И к небу полечу,
Пожаром запылаю
И мир весь охвачу.

Пряма моя дорога,
Я горы сокрушу,
У мира и у бога
Отчета попрошу.

Ты, небо, падай, падай,
Я упаду с тобой,
Раздавленный громадой,
Останусь я собой.

[# 566] Как буду умирать я,
Богам и бытию
Пошлю мое проклятье
И злую боль мою.

Старик #

Романс в шести песнях

I

Сидел старик у моря
И с ним дитя,
Взгляд застывает в горе,
По ветру летя.

От тягости непостижной
В душе немота,
Голова его неподвижна,
Неподвижны уста.

И сын с тоскою глубокой
На него глядит,
А слезы льются потоком,
И он говорит:

«Отец дорогой, так чудесно
Эти волны звучат,
В них дивный отблеск небесный,
Что ж ты не рад?»

II

На мальчика старец возводит
Потухший взор,
Далёко мысль его бродит,
На слова он не скор.

«Нет, радости я едва ли
Воскурю фимиам,
Скорее я дань печали
И горю отдам».

[# 567] «Узнать мне разрешено ли,
Ты мне скажешь когда-нибудь,
О какой говоришь ты боли,
Что гложет твою грудь?»

«Я пока говорить не буду,
И какой в этом толк?
Будет час — скорбь увидишь повсюду,
И узнаешь свой долг».

III

Старик ненасытным взглядом
На сына глядит,
Он радость свою и отраду
Прижимает к груди.

Показал па волны живые
Он тихой рукой,
Словно клады они земные
Унесли с собой.

И опять он глядит так печально,
Как и в прежний миг,
Шепчет ветер лишь погребальный
В волосах седых.

А мальчику странно-странно,
Но слово отца
Трепещет в груди постоянно
Без конца.

IV

Старик у самого моря
С сыном своим стоит,
Радость в блестящем взоре,
Все его веселит.

«Как волны сверкают в кипенье
Лишь по воле творца,
Так нам бы без принужденья
Жить и жить без конца.

[# 568] Но пришли угнетатели морем
С цепями, с мечом,
И с тех пор мы исходим горем
В краю родном.

Но народ встал в ночи постылой
За свободу свою;
Завтра можешь испробовать силу
И ты в бою».

V

Старик сидит у моря
В ночи, в ночи,
В его просветленном взоре
Как солнца лучи.

Пред ним просторы морские,
Он смотрит туда —
Не несут ли волны седые
Боевые суда.

Бесконечно моря волненье,
Взгляд вдаль устремлен,
Его сын пошел в сраженье,
Скоро ль будет здесь он?

Сам сказал он: «Сражайся за право!» —
И сын полетел
Сбросить цепи, что враг лукавый
На страну надел.

VI

И слышит он — издалека
Песнь победы слышна.
«Враг коварный разбит жестоко,
Свободна страна!»

И уже к земле безопасной
Суда спешат,
Сын выходит на берег прекрасный,
Горит его взгляд.

[# 569] Весь в крови, он глядит горделиво,
Украшен венком.
Он подходит к отцу молчаливо,
Сверкая огнем.

Тот сына к груди прижимает,
Радость на челе,
И душа его оставляет
Тело на земле.

Богиня Рейна #

Баллада

К Рейну юноша подходит —
Как блестит волна!
Он с нее очей не сводит,
Взгляд проник до дна.

И не может он прохладу
От души вдохнуть,
Не впивает их отраду
Молодая грудь.

Он вздыхает, он страдает,
Вздохи глубоки,
Слезы по щекам стекают,
Полные тоски.

Он в мечте тоскливо-сладкой
На реку глядит,
Кажется, что лихорадкой
Лоб его горит.

А когда в вечернем глянце
Солнце сходит вниз,
Пред закатом — вдруг румянцем
Щеки занялись.

Пульс его сильнее бьется,
И горит чело,
Кажется — вот взгляд зажжется
Радостно-светло.

[# 570] «Неужель ее приветить, —
Молвит он волне, —
И в зеленом доме встретить
Не придется мне?

Ветра слышу я дыханье,
Как вода поет;
Вижу я волны сверканье,
Что спешит вперед.

Но к чему мне красок сладость,
Блеск и пестрота.
Эта пышность мне не в радость,
Не о том мечта!

Мне известно, краски, волны,
Что таите вы,
Спите ли, молчанья полны,
Мчитесь ли, резвы.

Ваша глубина богиню
Дивную таит,
Что над всею гладью синей
Правит и царит.

Неизвестное земному
Краю существо,
Человеку незнакомо
Это волшебство.

Я стремлюсь всегда мечтами
Только к ней, сюда,
Не сдержать меня цепями
Людям никогда».

А волна шумит прощально,
Звук ее суров.
«Ухожу опять печально
Я от берегов!»

Юноша глядел на волны,
Свет луны сиял,
Рейн лицо его безмолвно,
Грустно отражал.

[# 571] Голос, ветерка нежнее,
Вдруг в волнах звучит.
Слышит юноша, робея,
А волна молчит.

«Ты тоску напрасно множишь,
Дам тебе совет:
Ты меня лишь слышать можешь.
Но не видеть, нет!»

Он услышал — и клокочет
Чувство в нем смелей,
Он ее увидеть хочет,
Он не стал трезвей.

«Долг пусть призывает властно —
Не хочу домой.
Дай увидеть мне прекрасный
Лик, богиня, твой».

«Пред мольбой должна склониться,
Милый человек,
С жизнью лишь своей проститься
Должен ты навек!»

И она в величье властном
По волнам плывет
И уходит вглубь бесстрастно —
Он уж не живет.

Пена #

Волна по камням гармонично журчит,
Блестящими хлопьями вкруг разливаясь,
Растут они быстро, поверхность кипит
И пенится, искрами вдруг зажигаясь.

Волна водопадом свергается вниз,
Утес одинокий она покрывает,
И пены уже пузыри поднялись,
В заливах искристых пена всплывает.

[# 572] Она блестит, ослепляет она,
Зовет меня вниз с утесов окрестных,
Я б бросился вниз, где шумит волна,
В цветах искупался бы этих чудесных.

И хочется мне туда в глубину,
Меня тянет какая-то высшая сила,
Я прыгаю с камня в волну,
Такое волненье меня охватило.

Стоял наверху товарищ со мной,
Поступок мой он не мог объяснить.
Смеялся, бранился приятель мой,
Меня от прыжка он не мог отвратить.

А я гляжу на пену вокруг,
И на сердце моем стало как-то странно,
Голова кружилась, захотелось мне вдруг
Блаженства миг ощутить несказанный.

«О как все мерцает, как все блестит,
Как все парит, словно на небе тучи,
Сердце как будто на небо летит,
Как будто я поднят пеной летучей.

Такой игры красок уж мне не видать,
Громад, что вздымаются ввысь белоснежно,
Внизу так прохладно, так вольно дышать,
И нервам отрадно и чувствам мятежным.

Какой здесь восторг в твою душу проник,
Паришь ты далеко от бренного мира.
Какой живописец такого достиг?
Все соткано будто из хлопьев эфира».

Я радость удерживать больше не стал,
Глаза и лицо я омыл себе пеной,
Ее к кипящей груди прижимал,
Я в лоно потока проник дерзновенно.

Глаза мои залил свет золотой,
И встал я, и вышел из пенного ложа,
Но там, где все было полно красотой,
Волна лишь кипела, мечту уничтожа.

[# 573] И слезы из глаз потекли моих —
«Ведь видел ты красоты сиянье,
Оно появилось пред взглядом на миг,
Как тучи, цветы, благоуханье…

Но сердцу жажду как утолить?
Оно хотело до сути добраться,
Сверкающей пеной себя облить —
Пришлось ему с мечтою расстаться!»

В погоню за красотой ты пойдешь
И думаешь — боги услышат моленья,
Бросаешься ты в глубину — и что ж?
Прекрасного больше нет виденья!

Явление #

Когда ж соединится
Души вечерний свет
И вздохов вереница,
Обычной жизни бред —
С лучами разума златыми,
Словами божества святыми?

Иль в сумерках туманных
Все должен я бродить,
Желаний полон странных,
С мечтами лишь дружить?
В самом себе вполне замкнуться
И от исканий отвернуться?

К чему тогда стремленье
И дум морской поток?
Я думал — то паренье
Мне ниспослал сам бог.
Ужель все то мечты пустые,
Что слезы лишь родят глухие?

И только лишь пойду я
Путем небесных сфер,
Едва наверх взгляну я,
Забыв обман химер,
[# 574] Я слышу голос состраданья:
«Что хочешь на ступени знанья?

Твой шаг земной и грубый
Позорит храм благой,
Тебе веселье любо? —
У этой двери стой!
Коль глубиной ты увлечешься,
Отчаяньем одним напьешься!

Пред целью той поникнуть,
Парящей вдалеке,
В себя и в мир проникнуть
Обязан ты в тоске,
Познать игру всех сил могучих —
Того и не желай ты лучше!»

Тут с неба вниз слетает
Благое существо,
Тихонечко роняет
Слова, как волшебство:
«К чему боязни и сомненья
И постоянные мученья?

И тень, и свет небесный
Сроднились — ты взгляни,
В себе ты так же тесно
Врагов соедини.
Коль зов один глушить ты будешь,
К борьбе обоих ты принудишь.

Игру оставь ты сердцу,
А небу смысл оставь,
И при моем посредстве
Их от вражды избавь.
Когда они совсем сольются,
Ты можешь в радость окунуться.

Меня давно ты знаешь,
Ко мне ты знаешь путь
И часто прибегаешь,
Устав, ко мне на грудь,
Будь подданным моим всецело,
Чтоб тьма тобою не владела».

Звезды #

Три сонета

I

[# 575] На рой звезд тоскливо я глядел,
«Неужель ее навек не стало,
Той, чье чувство нежно трепетало,
Ведь любовь была ее удел!
Звезды! Как пустынен ваш предел,
Господина власть вас всех связала,
Вечность путь вам вечный указала,
Здесь же дух возвышенный сгорел!
Чем вам заменить пред богом вашим
Эту душу, близкую ему,
Что ему молилась одному?
Разве чистый взор в слезах не краше
Всех его небес? Иль не светлей
И не ярче солнца свет очей?»

II

«Звезды, вы способны ли молиться,
Чувствовать, кто светит там с высот,
Перед кем безмолвен небосвод,
Времени поток у ног струится?
Нет, ваш свет спокойно серебрится,
Нет в вас сердца, что лишь им живет,
Голос ваш того не позовет,
Чья метает молнии десница.
Блеск ваш — это горних духов свет,
Что средь вас извечно обитают,
Средь эфира без тревог летают
В дивной пляске сфер, не зная бед.
И земной над ними нет уж власти,
Вечное паренье — вот их счастье».

III

Что ж при свете звезд так ноет грудь?
Непонятное души желанье,
Что, полна любви, полна страданья,
Прочь из тела хочет упорхнуть.
Сердца зов не может обмануть,
[# 576] Не химеры — голосов воззванья,
Что зовут, влекут нас на дерзанья,
Ангел нам показывает путь.
Да теперь ее я вижу ясно —
К духу близкому она летит,
Взгляд его навстречу ей блестит
Со звезды далекой и прекрасной.
Вот она — узнал я — в высоте,
В блеске и духовной чистоте.

Энгельберт Клингхольц #

Баллада

С своею выдумкой прекрасной
Прошедшие ушли века,
С огнем, сиявшим прежде ясно,
Вздымавшим пламя в облака.
Лишь к одному явило время милость,
Его не унеся, остановилось.

Блестит он в царстве этом бедном,
Гнилых развалин образец,
На черепе холодном, бледном,
Златой зари горит багрец,
Но только вся игра лучей напрасна,
Она пробить тот череп все ж не властна.

Один из рыцарей немецких,
Саксонец Энгельберт —
он был Герой ста схваток молодецких,
И предков он не посрамил.
Он в миньятюру превратился,
В сюртук берлинский облачился.

Лицо его перекосило,
Исчезло взоров волшебство,
Его согнуло, искривило,
Смотреть нам страшно на него.
С Медузой он бы мог вполне сравниться,
И Парка на него глядеть страшится.

Лепечет что-то он; однако
Тот лепет с гоготаньем схож.
[# 577] Такой бывает в царстве мрака,
Таких при свете не найдешь.
Теперь позвольте рассказать, откуда
Явилось к нам, сюда, вот это чудо.

В лесу — рассказ так начинался —
Стояло дерево в густых кустах,
И там случайно оказался
Из темной Индии монах —
Пройдя по многим странам отдаленным,
Решил прилечь под древом, утомленный.

Но это дерево без тени,
На нем пет листьев, нет плодов,
Кругом деревья все в цветенье, —
Здесь не увидишь ты цветов.
О, как монах усталый рассердился,
Он к дереву свирепо обратился:

«Чурбан тупой и бесполезный,
Не дал прилечь ты старику,
И я тебя, мой друг любезный,
Уничтоженью обреку.
Ты в человека должен превратиться,
Но только будут все тебя страшиться».

Он посохом ударил с силой
О ствол, раздался звук глухой,
И вышел, словно из могилы,
Немецкий рыцарь наш живой.
Хоть был монах настроен нешутливо,
Все ж улыбнулся он на это диво.

Таким казался необычным
Тот, что явился вновь на свет.
Казался он себе приличным,
Но неуклюж, спасенья нет.
Он говорит: «Прекрасны вы, вы чудо,
Вас никогда, поверьте, не забуду».

Монах напутствие для жизни
Ему отечески дает:
«В другой ты будешь жить отчизне,
Ты встретишь там другой народ.
[# 578] И дать тебе хочу я наставленье,
Каким твое должно быть поведенье.

Пускай тебе не будет странно,
Что неуклюжим будешь ты —
Какой художник из чурбана
Мог сделать чудо красоты?
Такому, кем ты был, дано немало —
И мускулы, и жабьих дней начало.

Прикрыть твой череп не могу я, —
Совсем без листьев был ты, брат,
Но толстых ниток подарю я,
Пускай они себе торчат.
Вот так и мозг и череп ты откроешь,
И этим все сомненья успокоишь.

Лишен навек глубокой думы,
Ты пуст, как тот чурбан лесной,
В котором волк, медведь угрюмый
И гусеницы спят зимой.
Тебе во лбу я сделал яму, чтобы
Ты признак глубины имел особый.

Тебя и речью одарил я,
В ней тоже неба благодать,
Но чтоб всегда мог без усилья
Ты ветер с бурей вспоминать,
То чаще издавай ты хриплый шепот,
Как голых веток глуховатый ропот.

От этого большая прибыль —
Пусть молвишь чепуху порой,
С тобой не станут спорить, ибо
Ты всех пугаешь хрипотой.
Коль нету слов и мыслей нету тоже —
Волшебной силы той, что есть дороже?

Тебя спасти искусство в силах —
Ведь жизнь тебе дало оно —
Как мумии, что спят в могилах,
Так и тебя — то все одно —
Порою умащать елеем нужно,
Иль жизнь твоя пред смертью безоружна.

[# 579] Тебя никто толкать не будет,
Зато ты сам других толкай,
Суди, хотя тебя не судят,
Плоды от всех цветов хватай.
Пусть ничего ты этим не добудешь,
Зато ты стойким, твердым прозван будешь.

Тебя причислит к черни всякий,
Кто в желтый дом не кандидат,
Ты всем наперекор, однако,
Кричи: «Я, мол, аристократ,
С кронпринцем вечно одного я мненья.
Как он, люблю большие я именья».

Улитке подражай — без скока
Ходи, без явной быстроты…
Считают все, что ты далеко,
А ты подполз, уж рядом ты…
Теперь кидайся ты остервенело,
Скривятся все, но стерпят — действуй смело.

Пускай лишен ты обаянья,
И силы духа нет в тебе,
Людей пугать — и то призванье,
Подарок в жизненной борьбе.
Любовный взор к тебе не обратится,
Но будет всяк тебя зато страшиться.

Теперь иди, спеши за гадким,
За мерзким гением своим,
Любви ты не узнаешь сладкой,
Мечтой не будешь ты томим.
И свыше тысячи ты талеров получишь,
Год проживешь в Берлине ты всех лучше».

Итак, героя путь означен,
Волшебный старец прочь ушел,
Но страстным пламенем охвачен
Теперь, мы видим, бывший ствол.
А то, что в промежутке с ним случилось,
Для песни бы и вовсе не годилось.

Амур раз на земле увидел
Уродливое существо.
[# 580] Весь мир был на него в обиде,
Кипела зависть вкруг него.
И рассмеялся бог любви: забавно!
Звенящее бревно³! Вот это славно!

Я вижу, что он смотрит гордо,
И в жизни новой преуспел,
Но кости, как они ни тверды,
Спасенья не дадут от стрел.
И в бедняка стрелу он посылает
И в нем огонь могучий зажигает.

Девица с кротостью во взгляде,
Эфирнейшее существо,
Волос каштановые пряди —
Она к себе влекла его.
Она горела некой силой властной,
Влекла душой живою и прекрасной.

Она парит в зефирном танце,
И женственность в чертах горит,
И все цвета в ее убранстве,
Что бог по одному дарит.
Земля и небо в ней соединились,
В гармонии чудесной воплотились.

В отчаянье он пал на землю,
Волшебной силой поражен,
Лишь страху и боязни внемля,
Он мрачной ночью окружен.
И вдруг вдали он слышит звук чудесный:
Старик-индус подходит, нам известный.

«Иль мне послать тебя в пустыни,
Где я тебя бревном узнал?
Иль жизнь твою пресечь отныне
Чтоб ты, как прежде, мирно спал?
Нет стал ты лучше, в ангела влюбленный,
То первый плод, тобою принесенный».

Покой #

[# 581] Тебя хвалю нелицемерно,
Покой в твоих делах царит,
Слова твои спешат безмерно,
Но мысль зато — стоит.

Духовный цветок #

«Высокий цвет да будет пощажен,
Тот самый, что воздвиг внутри могучий трон».
Исполните совет тот — или
Цветок тот упадет в бессилье.

Опера #

I

Трагедьи ныне позабыты,
От них не будут люди сыты;
Вот оперы куда приятней людям,
А коль исчезнут — здоровее будем.

II

Мир древний опер не постиг, —
Но музыки был полон стих;
Теперь в местах таких запели,
Где б говорить мы не хотели.
Коль будет пенье в тяжкий труд,
Для болтовни есть место тут.

Опера «Ганс Гейлинг»⁴ #

На землю дух небесный опустился,
В волнах житейских долго бился,
Познанья жажды, мужества лишен,
Но промолчим, ведь «Зал был ярко освещен».

Опера «Бронзовый конь»⁵ #

[# 582] Одна была здесь сцена,
Что мне понравилась отменно,
Таких побольше б — вот мечта —
Ведь сцена, хоть на миг — была пуста.

Мизантроп #

Да, ты всегда людей бранить готов,
Ты точно знаешь, человек каков,
В глубины ты зашел такие,
Где не были еще другие.

Аморальная и мистическая литература #

Живете вы в одной заботе,
Один исток обеим дан,
В вас света нет, и вы течете
В уничтоженья океан.

И родственницы вы, конечно,
Насмешка вам — одна дорога.
Одна лишь черта дразнит вечно,
Другая — бога.

Написано К. Марксом в 1835—1836 гг.

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

На русском языке публикуется впервые

Примечания #